Четверо парней с двух сторон с трудом раздвинули пневматические двери электрички, подтащили тела Архипова, Виталия Дмитриевича и Марины к образовавшемуся проему и сбросили на мелькающие рельсы.
Лицо Германа было бледное и осунувшееся. Он с отсутствующим видом смотрел на Кузьмичева и Старкова, отвечал коротко, негромко.
– Вы ведь знали о ситуации в неврологической больнице? – с трудом сдерживая гнев, спросил Кузьмичев.
– Знал, – кивнул Герман.
– Ваши люди несли там дежурство?
– Нет.
– Почему?
– Наверно, не придали особого значения.
– Кто не придал?
– Считайте, я.
Старков бросил короткий взгляд на шефа, вступил в разговор:
– У тебя есть версии по случившемуся в электричке?
– Нет, – мотнул головой Герман.
– Это могли быть люди того же Виктора Сергеевича?
– Вряд ли.
– Почему ты так считаешь?
– Доктор и его пациенты сначала ехали в машине, затем, думаю, из соображений безопасности пересели в электричку.
– То есть они от кого-то бежали?
– Похоже, что да.
– От кого?
– Постараюсь узнать.
Сергей снова выступил вперед, не без издевки поинтересовался:
– Вы не желаете подать прошение о расторжении контракта со мной?
Герман поднял голову, внимательно и холодно посмотрел на Кузьму:
– Нет, не желаю.
– И вы уверены, что поступаете правильно? По совести?
– Абсолютно уверен. И, надеюсь, скоро вы это поймете.
Герман резко поднялся и быстро покинул кабинет.
Автомобиль катил по Кутузовскому проспекту.
За рулем «мерса» сидел сам Виктор Сергеевич, рядом с ним расположился Глеб.
– Видишь, хлопчик, – говорил шеф парню, – как все гарно сложились. И дело сделано, и тебе не нужно рисковать.
– Да, – вяловато согласился Глеб, – сложилось.
– Не вижу особой радости, племянник! – повернул к нему голову шеф.
– Радость не снаружи, а внутри.
Виктор Сергеевич не без удивления хохотнул на столь умную фразу родственника и некоторое время вел машину молча.
– Запомни, дружок, – снова повернулся он к Глебу. – Существует одно правило… если кто-то делает мне плохо, наказание обязательно догонит его… Потому что есть Бог на свете.
– Доктора жалко, – проговорил тот.
Шеф удивленно хмыкнул:
– А ты знал его?
– Нет. Но все равно жалко… Видать, хороший мужик был.
– Нет! Редкая была гнида. Я ему сто раз вбивал – отделайся от этой парочки как можно скорее. Однако плел интриги, выкраивал, выгадывал… Вот и поплатился… – Виктор Сергеевич помолчал какое-то время, печально заметил: – А вот кого мне по-настоящему жалко, так это Марину… Отличная была деваха – и как человек, и как женщина… А уж как профессионал – вообще молчу.
– Вас не поймешь, Виктор Сергеевич, – улыбнулся Глеб. – То вы заставляете убивать, то тут же жалеете.
– Сам себя не понимаю, дружок… Видно, загадка русской души. Вот и опять: нужно человека завалить, а как подумаешь, так жалко.
Глеб удивленно посмотрел на него:
– Вы о ком?
– Угадай.
– О Ларисе Петровне?
Шеф легонько хлопнул его по лбу.
– Глупец ты, хлопец… От жены избавляются знаешь когда? Когда чувствуешь у виска или возле горла холод металла. То есть или она тебя, или ты ее… Вот тогда не тяни время, действуй решительно и точно.
– Так кого жалко завалить? – напомнил Глеб.
– Кузьму. То есть Кузьмичева.
Олег присвистнул:
– Вы до этого уже созрели?
– Представь, – кивнул шеф. – Вот если этого зверя завалим, оба будем в сахарной пудре. Ты меньше, я – больше. Так что готовься, дружок… – Он хитровато взглянул на парня. – Но вначале мы подергаем ему нервишки.
– Как?
– Есть у него одно уязвимое место. Родная доченька!
Глеб пересел в свою машину и покатил по широкой московской улице. Заметил, что за ним хвостом идет темная иномарка с тонированными стеклами. Пригляделся внимательно – за рулем кавказцы. Прибавил газу, иномарка проделала тот же прием, снова пристроилась сзади.
Глеб стал выкручивать кренделя, бросаясь из ряда в ряд, набирая скорость и явно провоцируя нарушение дорожного движения.
На одном из перекрестков его маневры заметил ДПСник. Резко засвистел, палкой приказал причалить.
Глеб с радостью выполнил приказ. Иномарка с кавказцами пронеслась вперед и метрах в ста тоже остановилась.
– Документы, – распорядился капитан, козырнув.
Глеб передал права и техпаспорт, стал ждать.
Тот поизучал, поинтересовался:
– Чего это вы кренделя выкручиваете?
– За мной хвост, – негромко сказал Глеб.
– Какой хвост? – удивился милиционер.
– Вон, кавказцы… – Он едва заметным кивком показал на иномарку, из которой выглядывали черноголовые парни.
Капитан с удивлением повернул голову в указанную сторону.
– Эти, что ли?
– Не надо так откровенно смотреть на них, – попросил Глеб.
– А я что, боюсь их, что ли?
– Нет, вы не боитесь. Я боюсь… Товарищ капитан, помогите мне от них оторваться.
– Это как?
– Я тут развернусь, а если они тоже – тормозните их.
Милиционер с интересом посмотрел на странного водителя.
– Шутишь, что ли?
– На полном серьезе… Помогите.
– Ну давай.
Капитан вернул документы, козырнул:
– Больше не нарушайте.
– Постараюсь.
Глеб сел за руль своей машины и вдруг с визгом взял с места, описал дугу и понесся в обратную сторону.
Преследовали тут же проделали аналогичный маневр, но навстречу им уже бежал капитан, размахивая полосатой палкой. Иномарка с кавказцами затормозила.
Леха стоял в условленном месте. Был он гладко выбрит, в спортивной форме, крепкий, загорелый. Быстро идущая иномарка подкатила к нему, подхватила в салон и помчалась дальше.
За рулем сидел Аркадий. Леха поручкался с ним, повернул голову к сидящим сзади Кузьмичеву и Старкову.
– Что-то давно не выходил на связь, – заметил Старков.
– Не с чем было, вот и не выходил, – недовольным тоном ответил Леха.
– Плохое настроение? – удивился Кузьмичев.
– А с чего ему быть хорошим? – огрызнулся тот. – Менты который день за мошонку таскают.
– Кого?
– Всех… Даже до Алексея Ивановича добрались.
– Наверно, за дело?
Леха зло повернулся к Сергею.
– Какое «дело»? Чуть что случилось, сразу – бритоголовые, скины… А особенно если черных или носатых кто торкнет.
– Можешь толком рассказать, что стряслось? – вмешался Старков.
– Из электрички кто-то сбросил троих – двух мужиков и бабу, вот и таскают нас который день. Будто видел кто-то, что бритоголовые кидали под колеса носатых, – сказал Леха.
Сергей и Старков переглянулись.
– А с чего ты взял, что они носатые?
– Так ведь ребята говорят… А они так зря врать не будут.
– Значит, все-таки ваши сбросили мужчину и женщину из электрички? – попытался уточнить Кузьмичев.
– Андреич, – укоризненно произнес Леха, – ты, ей-богу, хуже мента. Ты еще скажи, что бритоголовые Христа распяли!
Он отвернулся, и некоторое время ехали молча.
– Ну как там тебе? – подал голос Старков, обращаясь к Лехе.
– Нормально, – буркнул тот.
– Нечего рассказать?
– Есть что. Но вы ведь все равно не поверите.
– А может, поверим.
– Классно там! Настоящие парни и настоящие идеи! Вы тут все только жрете и пьете и совсем не думаете о Родине и патриотизме. А у нас наоборот.
– Что значит – наоборот? – улыбнулся Сергей.
– Наоборот? Это значит не надо жить только сегодняшним днем. Надо думать о завтра. И бороться со всякой сволочью, которая мешает русскому человеку жить по-человечески.
– Ты чего, Леха? – удивился Аркадий. – В секту попал, что ли?
– Пошел ты… – огрызнулся тот и снова замолчал.
За окном грохотал жаркий город. Окна кабинета Маргеладзе были полузашторены, царил уютный полумрак. Сам хозяин стоял напротив Шалвы, вид у него был решительный, агрессивный…
– Слушай меня, племянник, внимательно… Помнишь, я посылал тебя в деревню к бабке, у которой якобы прятался Важа?
– Помню, – кивнул тот. – Почему якобы?
– Бабки уже нет, – продолжал Вахтанг, словно не расслышав вопроса племянника. – Коньки откинула, царствие ей небесное. Но остались соседи… Слышишь, соседи! И никто из них никакого Важи там не видел. Улавливаешь, к чему я?
– Да, батоно.
– К чему?
– Что Важа там не жил.
– Умный парень… – щелкнул пальцами Маргеладзе. – Очень умный… Но подлый! – Вдруг взял племянника за кончик носа, крепко сжал его. – Почему ты такой подлый, племянник?
– Не понимаю вопроса, батоно. – От боли из глаз Шалвы текли слезы.
– А так? – Вахтанг сжал нос парня еще сильнее.
– Больно…
Маргеладзе опустил руку, подошел к серванту, налил воды, выпил.
